Люберцы

Церковь была у всех на виду. Она не пряталась по оврагам, не скрывалась в глухом бору, не маячила туманным видением в болотах. Божий дом возвышался на открытом, красивом и благопристойном месте и был доступен взору любого пилигрима, с какого бока он бы не приблизился. Рядом всегда был живой источник, река или озеро. Нашу церковь омывала Люберка и плескался у подножия проточный пруд. Красковский храм выходил узорчатыми окнами на пойму Пехорки, косинские святыни смотрелись в чистое зеркало Белого озера. В Котельниках, стоявших на суходоле, прихожане специально выкопали пруд...

И вот что важно. Храмы строились на таком расстоянии, что с одной колокольни были хорошо различимы две-три другие. Традиции были продиктованы военной необходимостью. Завидев конную орду печенегов или монголов, звонарь лупил во все колокола, поднимая тревогу, предупреждая об опасности. В набат ударяли и при пожаре.

Постранствуйте по району, сами убедитесь. Из Краскова, как на картинке, видна жилинская церковь. Из Жилина – Котельниковская, на горе, оттуда – Николо-Угрешский монастырь... Вся наша округа опоясана храмами.

Селения группировались в церковные приходы (общны) со своим выборным старостой. Границы приходов не совпадали с административным делением, тут была своя закономерность. Люберцы, Панки и Подосинки составляли один приход. К селу Жилино, заметьте Бронницкого уезда, относились наши Токарево, Часовня и Кирилловка. К Котельникам примыкало Чагино Царицынской волости и сельцо Покров. А приход Капотни включал в себя целую сеть деревень Царицынской волости: Рязанцево, Алексеево, Кишкино, Денисьево, Гремячево. К Коренево были причислены Зенино, Мотяково, Марусино, Машково, Овражки. К Вешнякам присоединялись Выхино, Вязовка, Жулебино. Красково принимало прихожан из Хлыстова и Соколово-Малахово. Большое и Малое Кожухово входили в приход Троицкое-Кайнарджи вместе с деревнями Пехорской волости Павлино, Фенино, Руднево, Кучино. Вот такая сложилась структура православных приходов.

Возведение храмов поручалось талантливым архитекторам. В Котельниках церковь Казанской Богоматери достраивал Доменико Жилярди. Преображенский собор в ансамбле Николо-Угрешского монастыря сооружал А.С. Каминский... Наши священные достопримечательности пользовались широкой известностью. “Московские губернские ведомости” сделали приятное наблюдение: “От мая до сентября по большим и проселочным дорогам тянутся богомольцы в Кузьминки, Косино, Угрешу”.

С божьим домом прихожане не расставались от рождения до кончины. Крестили детей, совершали браки, отмечали праздники: Рождество Христово, Крещение, Пасху. Священнослужители приобщали молодежь к добру, культуре, к нравственным устоям. Первыми наставниками люберчан были священник Григорий Дмитриев и дьячок Ивашко Семенов (конец 17 века), священники Алексей Андреев и Петр Владимиров, дьякон Иван Савельев, дьячок Трофим Иванов (18 век), священники Михаил Соколов и Василий Зимин – в 19 веке.

Привилегированное сословие, дворяне, создавали свои домашние церкви для узкого круга семьи, что не очень-то поощрялось. В 1779 году владелец Краскова Трубецкой просил архиепископа Платона разрешить ему вместо ветхой церкви возвести новую, а на время строительства проводить богослужение в барских покоях. Платон возводить церковь позволил, а насчет богослужения в господском доме, фигушки! отказал, повелел проводить в ближайшем храме.

В Синод с просьбой об устройстве домашней церкви в Лыткарино обращалась и княгиня Елизавета Чернышева, но тоже безрезультатно. Церковь редко шла на исключение из правил.

Как вы понимаете, церкви были не в каждом селении. В отдаленных или труднодоступных их временно подменяли часовенки, или божницы. Деревянные, а то и каменные они ставились у больших дорог, на перекрестках, около родников. Это небольшой храм без алтаря, но с иконами и зажженной лампадкой, где путник мог помолиться и запастись огнем (спички были не у всех). Огоньки в часовенках призывно светились в Марусине, Бедрине, Зенине, Хлыстове, Бронницах, а в Люберцах их было не менее двух: одна на старом кладбище, возможно, построенная над престолом разрушенной церкви Казанской Богоматери, другая – в Глазовском саду. В деревне Лукьянове (не ищите такой!) приютились три часовенки, на окраинах и в центре. По ним, по приветливым божницам, крестьяне переиначили Лукьяново в Часовню. Религиозная лексика пришлась не по душе совдепам. Какой-то начитанный чиновник росчерком пера превратил Часовню в деревню имени Парижской коммуны, о которой, может быть, малограмотные крестьяне и слыхом не слыхивали. Но так было. Загляните в домовую книгу одного часовенца, коренного русича, и прочите, что он родился в 1953 году в деревне Парижская коммуна Люберецкого района! Но недолго часовенцы были “парижанами”. Чиновника перевели на другую должность с повышением и все забылось...

В массе своей люберчане были благочестивы и сильно переживали случаи святотатства. А они были. В ночь на 23 апреля 1889 года в нашу церковь пожаловали нежеланные гости. Взломали железную решетку, разбили стекла. Проникнув внутрь, сбили крышку со свечного ящика и похитили на 14 рублей мелочи, собранной за свечи. Да заодно восемь банковских билетов на 1682 рубля. Вряд ли это были местные мерзавцы, скорее всего, налетчики-гастролеры.

У люберецкой церкви был свой земельный надел. Но вскоре после хищения денег церковь продала землю коммерсанту Карлу Вейхельту под строительство первого в Люберцах завода. Связаны ли эти два события между собой, неясно.

Следует сказать несколько слов и о раскольниках. В 1873 году в Московском уезде насчитывался 5821 отступник от церковных правил богослужения. А это около пяти процентов всего населения. Обособленных староверческих селений не было, жили вперемежку. В этой избе – хранители старины, напротив – последователи никоновских реформ. Одни крестились двумя перстами, другие – троеперстием. В Гремячеве придерживались старой веры 40 мужчин и 63 женщины, в Токареве – соответственно 112 и 132, в Кирилловке – 30 и 31. В Люберцах старообрядцев было 32 мужчины и 40 женщин, в Панках – 22 и 17. Такое распространение старообрядчества объясняется прежде всего тем, что самый яростный проповедник раскола протопоп Аввакум немало общался с нашими мужиками, а знатная боярыня фанатичка Морозова, владелица села Котельников, во всем ему потакала.

За годы советской власти большинство храмов и церквей в Люберецком районе были разрушены и закрыты. Они разделили трагическую судьбу всей Русской Православной Церкви. Большевики осуществили свой иезуитский лозунг “Религия – опиум для народа”. На практике же оказалось, что не всякая религия является опиумом. И не весь народ российский лишили веры путем разрушения церквей. Взрывались и заколачивались только православные храмы. Но в те же самые 20-е – 30-е годы XX века были построены новые синагоги в Марьиной роще, в Малаховке и других местах. Такова на деле оказалась двойная мораль коммунистов.